Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук
Ваша поступь легка, шаг с мыска на каблук
И повёрнуты страстью зрачки словно плёнкой мазутной
Любопытство и робость истома и страх
Сладко кружится пропасть и стон на губах
Так замрите пред мёртвой витриной, где выставлен труп мой
Я изрядный танцор — прикоснитесь желаньем, я выйду
Обратите внимание — щёголь, красавец и фат
Лишь слегка потускнел мой камзол, изукрашенный пылью
Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят
На стене молоток — бейте прямо в стекло
И осколков поток рухнет больно и зло
Вы падёте без вывертов, ярко, но просто, поверьте
Дребезг треснувшей жизни хрустальный трезвон
Тризна в горней отчизне, трезво взрезан виссон
Я пред Вами, а Вы предо мной. Киска, зубки ощерьте
И оркестр из шести богомолов ударит в литавры
Я сожму Вашу талию в тонких костлявых руках
Первый танец — кадриль, на широких лопатках кентавра
40 бешеных па по-над бездной, чьё детище — мрак
♪
Кто сказал: "Казанова не знает любви", тот не понял вопроса
Мной изведан безумный полёт на хвосте перетёртого троса
Ржавый скрежет лебёдок и блоков — мелодия бреда
Казанова, прогнувшись касаткой, ныряет в поклон менуэта
За ключицу держитесь — безудержный пляс
Не глядите в замочные скважины глаз
Там, под крышкою черепа, пыль и сушёные мухи
Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас
А затем куртуазно отщёлкаю вальс
Кастаньетами жёлтых зубов возле Вашего нежного уха
Нет дороги назад — перекрыта и взорвана трасса
И не рвитесь из рук — время криво и вряд ли право
Серный дым заклубился — скользим по кускам обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего
Что Вы вздрогнули, детка? Не Армагеддон
Это яростный рёв похотливых валторн
В честь одной безвозвратно погибшей хоть юной особы
И не вздумайте дёрнуть крест-накрест рукой
Вам же нравится пропасть — так рвитесь за мной!
Будет бал в любострастии ложа из приторной сдобы
Плошки с беличьим жиром во мраке призывно мерцают
Канделябры свихнувшейся, пряной, развратной любви
Шаг с карниза, рывок на асфальт, где червём отмокает
Прах решенья бороться с вакхическим пульсом в крови
♪
Кто сказал: "Казанова чарует лишь с целью маневра"?
Мне причастен пикантный полёт на хвосте перетёртого нерва
Мой напор сокрушит Гималаи и гордые Анды
В монотонной свирепости чёрной и злой сарабанды
Sanctus Deus, Sanctus fortis
Sanctus immortális
Miserére nobis
Miserére nobis
Sanctus Deus, Sanctus fortis
Sanctus immortális
Miserére
Miserére nobis
Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла
В обнажённой нирване схлестнулись тела
Шорох кожистых крыл — нас баюкают ангелы ночи
Диким хмелем обвейся и стыло смотри
Как звезда эдельвейса раскрылась внутри
Как вибрирует в плёске соития мой позвоночник
Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге
Там пришли за тобой, только это до времени ждёт
Ты нагая взойдёшь на разбитые чёрные дроги
И безумный возница оскалит ликующий рот
Леденяще и скупо ударит Луна
Содрогнётся над крупом возницы спина
Завизжат на дорожных камнях проступившие лица
В тусклых митрах тумана под крыльями сна
Расплетут пентаграмму Нетопырь и Желна
И совьют на возлусах пылающий бред багряницы
Но не помни об этом в упругом пьянящем экстазе
Выпестовывай сладость мучительной влажной волны
Звёзды рушатся вбок, лик ощерен и зверообразен
Время взорвано зверем и взрезана кровля спины
Кто сказал: "Казанова расчётлив", тот врёт неумело
Я люблю безоглядно врастать в прежде чуждое тело
Полночь, руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет
Я пленён сладострастьем полета на осколке взорвавшейся жизни!
♪
Снова шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук
Снова поступь легка, шаг с мыска на каблук
И подёрнуты страстью зрачки словно плёнкой мазутной
Любопытство и робость, истома и страх
Сладко кружится пропасть и стон на губах
Подойдите. Вас манит витрина, где выставлен труп мой