Я написал бы грустную песню, сгустил бы краски, на стену повесил
Был бы ужасно и скучно невесел, пройдя по приколу все тесты депрессии
Я написал эту песню давно, но ещё люблю, но ещё томлюсь
Всё ещё ждёт тебя мой порог, я всё ещё жду, когда влюблюсь
Мы сойдёмся, наверное, оплетёмся Виверною
Мы пройдёмся до края, чтоб чувства были проверены
Чтобы треснуло всё и семена проросли
Меня затягивает сон, ты уезжаешь в такси
Мы встретимся в городе вновь, неловко прощаясь
И мы не найдём повода жить не огорчаясь
Так пускай трескается всё и расцветают тополи
Меня затягивает сон, ты прорастаешь внутри
Мне не проронить слезы — храню, чтоб позже заморозить
Как учили нас отцы: картёжник тоже виртуозен
Нет свободных, есть свобода, как учила нас природа
Смелых нет, но есть отчаяние, их не лечат после боя (нет)
Кто-то сказал бы: "Вам вместе не лучше", как бы не выронить сердце наружу
Я разум за истиной не посылал, и порою слова — это просто слова
На свидании в книгах ради идеи. Идея — душа и вертела материю
Разум не мною за истиной послан. Знаешь, порою слова — это просто
Снова заправятся волосы за ухо. Между "всегда" всё запустится заново
Как же красивы секунды в ладони, пиши о них песни, чтобы запомнить (я забываю)
И пронести над сгоревшей зимой от пандоры сияющий вечный замок
Не сосчитать, сколько пролито слёз, сколько песен впервые всегда об одном (и том же)
Мы сойдёмся, наверное, оплетёмся Виверною
Мы пройдёмся до края, чтоб чувства были проверены
Чтобы треснуло всё и семена проросли
Меня затягивает сон, ты уезжаешь в такси
Мы встретимся в городе вновь, неловко прощаясь
И мы не найдём повода жить не огорчаясь
Так пускай трескается всё и расцветают тополи
Меня затягивает сон, ты прорастаешь внутри
Я был лишь тем (тем), чего ты касалась ладонью
Я выл в листве (где?), и ты вопли мои не запомнишь
Я вырос там, где (где) детства толком и не было
Сырость и тлен (тлен, тлен, тлен), сладость для наших демонов