Вот зима сковала лед,
Все живое мрет и мрет.
На снегу, как пятна крови, снегири.
Если хочешь дальше жить,
Надо срочно уходить,
Уложив все барахлишко до зари.
До Хатанги далеко,
Пробираться нелегко.
Море Лаптевых, как пьяная мечта,
И Иван сказал: Пойдем!
Если есть Господь, дойдем,
Или нас сожрет мороз и пустота.
А Ворона чуть жива,
Три недели, как от сна.
Разбудила жизнь тяжелою рукой.
Шепчет: Милая, нельзя!
Сын под сердцем у тебя,
Подыхает пусть уж кто-нибудь другой.
И пошли они в мороз,
Он ее и груз повез.
Поволок через сугробы на себе,
Вверх по руслу с этих мест,
Бог не выдаст, черт не съест,
Жизни три, молясь, доверились судьбе.
Ветками качали над землей,
Между белым снегом и зарей,
На мгновенье отойдя от сна,
Вековые кедры и сосна.
Ветками качали над землёй.
Двадцать дней они в пути,
Дальше мочи нет идти,
В пистолете есть всего один патрон.
Съели все, что можно съесть,
Он решил на землю сесть,
Продлевая жизнь себе и ей огнем.
Рядом с ними третий день,
Волчья стая, словно тень,
Ждет удобного момента для броска.
Он все время жжет костер,
Но и зверь не прост – хитер,
Поскулив, сомкнул кольцо, наверняка.
С малых лет не знать нельзя,
Что боится волк огня,
Да, боится, если хоть немного сыт.
А когда слюна течет,
Волк за метром метр ползет,
К той добыче, что в пяти шагах сидит.
Человек подумал: Все!
И собрав тепло свое,
Стал лицо ее замерзшее тереть.
Мог ее он застрелить,
Но шепнул: Ты будешь жить!
Я не дам тебе сегодня умереть!
Ветками качали над землей,
Между белым снегом и зарей,
На мгновенье отойдя от сна,
Вековые кедры и сосна.
Ветками качали над землёй
Может он - не знал и сам,
Парень с именем - Иван,
Почему он столько сделал для нее.
Это знает только Бог,
А Иван, как видно, смог,
Ей подставить сердце сильное свое.
Он разрыл поглубже снег,
Чтоб вместился человек.
Костерок под черным небом догорал.
Завернул ее в тулуп,
Положил на землю тут,
И поверх снежком холодным забросал.
На нее он грудью лег,
Пистолет обжег висок,
Волки, словно по команде поднялись
Тишину порвал хлопок,
С елок рухнул вниз снежок,
Облака на юг стремительно неслись.
Вот зима сковала лед,
Все живое мрет и мрет,
На снегу, как пятна крови снегири.
Зарумянился рассвет,
На снегу крестом скелет,
Словно памятник в тайге с Большой Земли.