Среди сопок зона, а на зоне Кум
Тянет службу медленно и верно.
Лес сплавляют зеки по реке Котуй
По реке давным-давно, наверно.
Отсвистели вьюги, полегчал мороз,
Белые метели не лютуют.
Вдруг весной из центра Кум жену привез,
Молодую, стройную такую.
Кум — мужик серьезный, в звании майор,
Красотой мужской не отличался.
И гадали зеки, долго длился спор —
Как он с этой лялей повстречался.
Кум вовсю старался лялечке своей
Сделать в глухомани праздник вечный.
Даже стало, как-то, в зоне потеплей,
Как-то стало в зоне человечней.
Глазки голубые, волосы, как смоль,
У жены блюстителя закона.
Дали ей блатные, с ними и конвой,
Погремуху звучную Ворона.
А когда Ворона шла к себе домой,
В ватничке, отделанном овчиной,
Исходил слюною бедный пол мужской -
Вот такой была она красивой.
В лагере, в отряде, кажется, седьмом,
Срок тянул нешуточный, недетский,
В зоне жил все время дерзким пацаном,
А в Москве — пацан был люберецкий.
Парня звали Леха, погоняла — Змей
За наколку синюю на сердце.
Все места святые кровью мыл своей
БУР и ЗУР, да изолятор смерти.
Змею не писала девочка его,
Та, что так любил на воле вольной.
Не было у Лехи ближе никого,
В этой жизни, в общем-то, достойной.
Как-то с мужиками на лесоповал,
Змей побрел развеяться без толку.
Вдруг, он у поселка девку увидал,
И на сердце дрогнула наколка.
Зеки зашипели: Вон, она — „Кума",
Вон, она — красавица „Ворона".
А она спокойно близко подошла,
Чистая такая, как икона.
Встретились их взгляды этим светлым днем,
Приутихли, вдруг, конвой и зеки.
Змею, как прошибло, тело все огнем,
Слезы сильно кусанули веки.
Перед ним стояла девочка его,
Та, что так любил на воле вольной.
И не было у Лехи ближе никого,
В этой жизни, в общем-то, достойной.